Не надо переворачивать лодку! - Страница 32

— Нет, правда, было очень неожиданно! Но меня всё время разбирал смех! Очень боялся рассмеяться! А как они сыграли! — сказал я.

— У меня просто слов нет! Всё было так натурально! Куда мы денем такую кучу продуктов?

— Саше надо отдать!

— Нельзя! Вдруг кто увидит! Он же даже близко к нам не подходил и делает вид, что нас не знает.

Саша, действительно не подходил к нам всю поездку, только один раз, проходя мимо в конце вагона, сказал мне три слова: "третье купе, дефендзива". Я передал это Маргарите.

Станция "Столбцы". Долго стоим, меняем колёса поезда. После революции, поляки, даже колею, заменили на немецкую. Тронулись, немного проехали и остановились. Стук в дверь, проводник на немецком и ломаном русском объявляет о границе и проверке паспортов. Ещё раз постучали, открыли дверь: лейтенант-пограничник, а сзади красноармеец: "Пограничный контроль, прошу предъявить документы!" Внимательно сличает фотографии, осматривает каждый паспорт. "Счастливого пути!" Через полчаса трогаемся, проехали около километра, все повторяется, но вместо пограничника – польский офицер в конфедератке, а сзади двое в штатском. Берёт паспорта, приподнимает их в левой руке, раздвигает, как карты, и показывает штатским, что оба паспорта – дипломатические! Даже не раскрыв их, подносит два пальца к козырьку, щелкает каблуками и возвращает паспорта, произнося: Serdecznie Witamy. На лицах двух штатских написано полное разочарование! Закрываем двери. Рита показывает куда сесть, и чтобы я расстегнул пиджак. Сама садится напротив, на коленях сумочка, рука в сумочке. "Засыпал к утру, курок аж палец свёл…"(С) До Барановичей доехали без происшествий. И дальше никаких происшествий не было. Поезд шёл быстро и подолгу на станциях не стоял. 10 минут в Варшаве, пять минут в Познани, за Познанью повторилась проверка документов, простояли больше часа, по вагону прошёл проводник: "Граница Рейха!" Высокий полный полицейский в серо-зелёной шинели и фуражке отдал честь, принял паспорта и передал их для осмотра человеку в штатском сзади, обвел глазами купе, но подчеркнуто не наступал на порожек двери, сделал полшага назад в сторону, для того, чтобы проверяющий документы посмотрел на нас. Принял документы от штатского, щелкнул сапогами, отдал документы: "Добро пожаловать в Рейх, господа!" В Берлин приехали довольно скоро. Нас встретил сотрудник Торгпредства. На его машине мы приехали в аэропорт Темпельхофф, довольно быстро прошли регистрацию и вылетели в Лондон на DC-3 авиакомпании Imperial Airways. Через три с половиной часа мы приземлились в Кройтоне. Там нас встретил представитель посольства в Лондоне. Нас поселили в Посольстве. На следующий день с нами познакомился Иван Михайлович Майский. Мы раскланялись с ним в коридоре столовой, он первым протянул руку Маргарите и, после этого, обратился ко мне, хитровато улыбаясь: "Меня известили по поводу вашего приезда, и, хотя я припоминаю, что у Андрея Андреевича и Доры Моисеевны только дочки на выданье, тем не менее, рад познакомиться с его сыном и его очаровательной женой! Всё, что зависит от нашего ведомства, мы сделаем."

И действительно, на причале, в момент, когда г-н Никольс поднимался по трапу, была разыграна сценка прощания с нами с участием самого посла! А он был широко известен в Англии.

Проработав три новых аварийных канала связи, мы, наконец, сели на огромный трехтрубный лайнер. У нас было три дня!!! на то, чтобы познакомится с Никольсом. Лайнер отматывал тридцать миль в час!

Глава 18

Нас провели в каюту, и наша квартира показалась нам скромной лачугой, где-то на островах Туамоту! Даже у Маргариты глаза были, как полтинники. Надо отдать ей должное, она довольно быстро справилась с изумлением. Подошла ко мне:

— Очни-и-и-ись, дорог-о-о-ой! Если мы не привезём этот дурацкий станок, из нас сделают котлету! Но! Когда это будет происходить, я буду вспоминать вот это великолепие и улыбаться! — и она, слегка, прикусила мне ухо! Чертовка, как она обворожительна! — Нет-нет! Это потом! До обеда – сорок минут, помоги снять мне платье и переодеться! И сам, пожалуйста, приведи себя в порядок! Ты должен выглядеть на все 100! Расстегни! Спасибо! Я пошла мыться! Здесь две ванные! Т. ч. не теряй времени!

Она загрузила двух или трех горничных и, наверно, полкоманды лайнера, готовя себя и меня к "выходу в свет". Даже успела сделать новую причёску. Потом придирчиво осматривала меня, ища малейшие недостатки. Откуда у неё такие знания? Может быть, ей тоже кто-нибудь помогает? "Не говори ерунды! Она просто очень красивая женщина, у которой есть вкус!" – сказал Сергей, — Остальное ей дала мать и собственные мозги." Те несколько часов, что она отсутствовала вчера в дипгородке, съездив в Сити, явно пошли на пользу её гардеробу. Когда она вышла из спальни, где одевалась, я просто сел!

— Вот, это мамино! Помоги мне одеть! — Она выложила из бархатного мешочка украшения своей матери. Обращалась с ними нежно, как будто они были живыми. Мы довольно быстро справились. Волосы обрамляла голубоватая диадема.

Она была просто божественна в своём бархатном платье со шлейфом с довольно глубоким декольте! Тёмно-синий бархат красиво переливался голубым, под цвет почти васильковых глаз Маргариты. Её волосы (цвета спелой пшеницы сияющей на солнце) были красиво уложены и украшены фамильной диадемой. А колье, с удлиненными голубыми бриллиантами, лежало у нее на груди. Такого же цвета бриллианты обрамляли её тонкие руки. На правую руку она надела обручальное кольцо. Все подчеркивало её бледную кожу. Она была просто великолепна! Она была похожа на богиню, сошедшую с небес и озарившую серые будни своим великолепием. Рита была чуть выше среднего роста, но это не делало ее некрасивой, напротив, это подчёркивало ее точеную фигуру. Её горделивая осанка, великолепная походка, манера держать себя – выделяли Маргариту среди остальных, а идеальные манеры подчеркивали ее совершенство.